(no subject)

[elinorwise]

...девушка наклонилась над моей сумкой, вынула катушку белых толстых ниток, поинтересовалась, сколько она стоит. Я промямлила:
— Сколько дадите.
Она спросила, что бы я хотела. Я ответила, что лучше всего бы немного хлеба.
— Вы что, финка?
Я кивнула, а потом спросила:
— Как вы догадались?
— По акценту.
Она позвала меня в соседнюю комнату, указала на мягкое кресло, попросила чуть подождать и вышла. Вернулась она довольно быстро, за ней шел молодой человек, застегивая на ходу пуговицы на рукавах белой рубашки.
— Это мой брат Лембит.
Он протянул мне руку, поздоровался, а она всплеснула руками:
— О, я забыла представиться, меня зовут Эльфрида.
Я назвала свое имя, Лембит улыбнулся и проговорил:
— Финское имя.
Я тоже улыбнулась. Эльфрида начала торопливо рассказывать, что они с братом провели в Финляндии несколько лет. Отец взял их домой, он был уверен, что Эстония будет свободной республикой. Лембит перебил ее:
— Его расстреляли сразу, как вошли эти… — он отошел к окну. Далеко в поле было слышно пение жаворонка.
Я проговорила:
— У меня тоже арестовали отца и мать.
Эльфрида пошла за кофе.
— Отсюда надо бежать, я давно бы ушел к «лесным братьям», но мне нет шестнадцати, и у меня Эльфрида, — прошептал Лембит.
Я сказала, что слышала от хозяина, у которого я снопы вязала на хуторе, что будто за сто грамм золота с человека какие-то люди переправят на лодках через пролив в Швецию. Но в Финляндию нельзя: финны обязаны по конвенции выдать обратно.
Лембит переспросил:
— Уже сто грамм?
Я кивнула и добавила:
— Вообще-то я толком не знаю. Просто слышала от «лесных братьев» на ферме, где я работаю.
— Что ты делала на ферме?
— Почти все, что там летом делают.
— А сколько тебе лет?
— Шестнадцать. Но на ферме легче, чем в колхозе.
— Ты в колхозе работала?
— Да, нас сослали в центр России…
Он хотел еще что-то спросить, но вошла Эльфрида с подносом, на котором стоял медный кофейник, фарфоровые чашки с мелкими розами и бутерброды с домашней колбасой и сыром. Она указала взглядом на поднос:
— У нас тоже уже это все кончается. Мы не можем сеять и собирать урожай.
— Можем, мы все можем, но не хотим! — крикнул Лембит. — Все равно отберут, здесь тоже скоро колхозы будут.
— Мы тоже меняем, — продолжила Эльфрида. — У нас много всего. — И она провела рукой вокруг.
У них на самом деле было много всего. Белый рояль стоял с открытой крышкой посередине их громадной комнаты. А внутри рояль был розовый. Вообще, я никогда ничего такого не видела. В распахнутые настежь окна были видны верхушки яблонь с мелкими недоспелыми яблоками.
— А где ваша мама? — спросила я у Эльфриды.
— В Швейцарии. Она там с моим младшим братом, у него что-то с головой. Он болен. Я думаю, что она преподает музыку. До замужества она этим зарабатывала. Нам надо скорее отсюда выбираться.
Я доела бутерброд, поставила тарелку на низкий столик. Эльфрида взяла мою кофейную чашечку, на ее пальце блеснуло золотое кольцо с зеленым камнем, наверное, у них есть двести грамм золота, чтоб уехать, а может, их и так перевезут? Я не знала, что ей сказать, стало неуютно, я встала, вышла на кухню. Они оба вышли за мной. Я взяла сумку и почувствовала, что она стала тяжелее. Я прошла через двор к камням ограды, подняла велосипед и покатила к большой дороге.
Домой в то воскресенье я приехала поздно: пришлось довольно много пройти пешком. Я наменяла много картошки и разных других овощей, и нужно было вести велосипед рядом. Но здесь хорошие дороги, и было не тяжело. Вспоминались разные дома и разговоры. В одном доме мне сказали, что на том красивом хуторе, где я была утром, жил член эстонского сейма, он был известным и богатым человеком. «Может «лесные братья» помогут им бежать», — подумала я.

Ирья Хиива, "Из дома"

Совершенно киношное что-то. Нет, я верю, что так и было, просто... Постапокалиптический такой эпизод, прям в лучших традициях.
И вообще вся книга очень раскрывает глаза на, как это... родовые сценарии. Начинаешь понимать, откуда что взялось.
В Финляндии нас стали называть "ингерманландцами", хотя в России мы были просто "финнами".
А в Эстонии - "русскими", да-да.
Кстати, то, что девичья фамилия матери автора совпадает с моей девичьей фамилией, только добавляет шизы.